Леонид Осипович Пастернак (1862–1865) занимает особое место в ряду художников, запечатлевших Л.Н. Толстого, равно как и среди его иллюстраторов. Появившись в жизни писателя в тот период, когда стремление Толстого писать «художественное» отошло на второй план, именно Леонид Пастернак получил заказ на иллюстрирование последнего великого романа писателя. Усиленное писание «Воскресения» (1889–1899 гг.) отчасти было подстегнуто желанием Толстого помочь переселению общины духоборов в Канаду и собрать средства для этого. Этот акт помощи притесняемым религиозным меньшинствам служил своеобразным внутренним «оправданием» для возврата к художественной работе. Важно отметить, что отдать заказ на иллюстрации Пастернаку решил сам Толстой. Еще до личного знакомства с художником Толстой заметил его картины, а затем увидел его иллюстрации к «Войне и миру».

Рисунки Пастернака к «Воскресению», достигшие невероятной художественной высоты и соответствия тексту, восхитили как самого Толстого, так и читающую публику. Издатель А.Ф. Маркс, получивший право печатания романа в России, обошел многих желающих издать новинку Толстого. «Надо сказать, что для «Нивы» этот год был одним из особенно важных и выигрышных: шутка ли сказать — дать читателям столь редкое за последние годы наслаждение — долгожданное, новое художественное произведение Толстого! И одно из лучших! Что касается моих работ, то я встречал впоследствии очень видных людей, которые говорили мне, что в провинции, где они тогда жили, эпохой бывало получение нового номера «Нивы» — с таким нетерпением ждали моих рисунков, не говоря уже о тексте. «Мы на этом воспитывались тогда», — говорили они». (Л.О. Пастернак. «Записи разных лет»)

Личное знакомство Толстого и Пастернака состоялась на выставке передвижников в 1893 году. Художник показывал на выставке свою работу «Дебютантка». С содроганием сердца он ожидал приближения писателя к картине. Реакция Толстого была благожелательной: писатель, к большому удивлению живописца, сказал, что следит за его талантом и видел картину «Письмо с Родины» и рисунки, после чего художник получил приглашение в Хамовники.
Этот момент личного знакомства в залах Московского училища живописи, ваяния и зодчества Л.О. Пастернак запечатлел на бумаге. На рисунке, хранящемся в фондах нашего музея, Л.Н. Толстой внимательно рассматривает картину. Пастернак характерно описал появление Толстого на выставке до официального ее открытия: «В блузе, заложив ладони за ремень кушака, своей особой походкой, точно скользя и едва поднимая над полом ноги, Толстой словно несся, приподняв голову и слегка поддаваясь вперед верхней частью туловища. Быстро, бодро и легко шел он, выражая собой одно устремление вперед...»

Леонид Пастернак шагнул дальше группы художников-передвижников – наиболее значимого художественного движения в Российской империи того времени. Они так и не приняли его в свои члены, хотя он демонстрировал свои работы на их выставках. Его ранняя картина «Письмо с Родины», которую еще на мольберте купил П.М. Третьяков, наиболее близка традиции передвижников и получила безоговорочно высокую оценку старших товарищей. Этот успех позволил молодому художнику обрести средства для женитьбы на известной молодой пианистке Розалии Исидоровне Кауфман и перебраться вместе с ней в Москву. Другое его более позднее полотно «Ночь накануне экзамена» на первый взгляд имеет много общего с картиной «Письмо с Родины», однако в нем уже виден отказ от социального подтекста. Пространство картины становится более воздушным и легким. В этом угадывается зрелый Пастернак с его неповторимым авторским почерком.

Примечательно обстоятельство, имеющее отношение к развитию авторского стиля художника. Будучи практически ровесником старшей дочери писателя Татьяны Львовны, Леонид Осипович конкурировал с ней за вакантное место в классе Московского училища живописи, ваяния и зодчества (согласно воспоминаниям художника). Место было отдано графине, а неизвестный студент из Одессы перевелся в Новороссийский университет на юридический факультет. В Российской империи студенты этого вуза могли выезжать за границу. Так Леонид Пастернак стал обучаться живописи в Мюнхене в Королевской Академии изобразительных искусств у немецкого художника Иоганна Каспара Гертериха. «"И этим Вы обязаны мне! " – смеясь заметила Татьяна Львовна», – привел художник шутку дочери писателя в своих записках (глава «Встречи с Л.Н. Толстым»).

Благодаря теплым отношениям, установившимся между семьями Толстого и Пастернака, Леониду Осиповичу также удалось создать «толстовиану» на холсте и бумаге. Его работы отличает неповторимый стиль художественного повествования о Толстом: Пастернак запечатлевает камерные сцены частной жизни писателя – в кругу семьи за лампой, чтением, работой. Эти зарисовки домашней жизни зачастую сделаны в вечернее время, когда возрастает роль искусственного света. В этом приеме Пастернака вдохновляло искусство Рембрандта. Художнику свойственно стремление передать поэзию повседневности, передать череду лишь на первых взгляд ординарных событий жизни как художественное явление. Посещает ли Толстой концерт А.Г. Рубинштейна, слушает ли трио Чайковского «Памяти великого артиста» в исполнении жены художника, пианистки Розалии Пастернак, косит ли траву, напряженно ли вглядывается в картину на выставке передвижников – все эти дорогие художнику моменты, свидетелем которых он был, становятся актом искусства и его историей.

В ходе своих визитов Пастернак создал множество набросков домашних сцен, а также законченных графических листов и холстов. К ним относятся изображения усадьбы, зарисовки Толстого с дочерью Татьяной рядом с крестьянскими детьми, Толстого за работой в кабинете, в большой соломенной шляпе, во время работы в поле. Также Л.О. Пастернак создал серию портретов маслом членов семьи Толстых: самого писателя, его жены, дочери. Все эти работы переносят зрителя будто бы в гости к Толстым, настолько живы некоторые наброски и передают впечатление художника в моменте.

В галерее рисунков с Толстого есть и последний, сделанный на станции Астапово, куда Л.О. Пастернак был специально вызван к умирающему писателю. Этот рисунок производит особенно сильное впечатление.

В самом конце жизни Пастернак решился оставить воспоминания о своем общении с Л.Н. Толстым. По его признанию, он настолько дорожил установившимися теплыми отношениями с писателем, что боялся отнять у него лишнюю минуту, хотел по возможности позаботиться, услужить и уж точно не размениваться на всякие пустяки вроде похвальбы дружбой с великим человеком. Однажды в разговоре Л.О. Пастернаком художник и друг Льва Николаевича H.H. Ге заметил: